Ислам и Советское государство (1944—1990)
Советская государственная политика по отношению к исламу и мусульманам была тесно связана с положением дел в стране. В 1917–1929 гг. большевистский режим в силу внутренних и внешних причин воспринимал отечественное «мусульманство» в целом более или менее терпимо. Исламские духовные учреждения, школы, их служители и преподаватели избежали тогда тех гонений, которые обрушились на Русскую православную церковь. Ситуация изменилась на рубеже 1920–1930-х гг., с наступлением эпохи так называемого «великого перелома». Жестоким репрессиям подверглись теперь все конфессии в СССР, в том числе ислам, его культовые учреждения и их служители. Мечети закрывались, система исламского образования была упразднена, мусульманские духовные лица в массовом порядке арестовывались. Большинство исламских конфессиональных правлений было закрыто; формально сохранилось лишь Духовное управление мусульман Внутренней России, Сибири и Казахстана (ЦДУМ) в Уфе, но его деятельность была практически заморожена.
Положение стало меняться лишь с началом Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Необходимость укрепления социально-политической базы режима заставила советское руководство уже в первые месяцы войны разрешить верующим, в том числе мусульманам, восстанавливать систему публичного функционирования их духовной обрядности. Стали открываться ранее закрытые мечети; мусульманские духовные лица, заняв патриотическую позицию, организовывали сбор средств в помощь действующей армии (покупка вооружения, медицинского оборудования, медикаментов и др.). Мусульманами принимались коллективные заявления с осуждением преступных действий немецко-фашистских захватчиков. Так, 15 мая 1942 г. было принято «Обращение представителей мусульманского духовенства к верующим по поводу немецко-фашистской агрессии». Его подписала группа мусульманских духовных лиц во главе с муфтием (председателем) ЦДУМ Г. Расулевым.
Особую роль в событиях тех лет, связанных с возрождением отечественного ислама, сыграл старейший узбекский мусульманский деятель восьмидесятипятилетний Ишан-хан Баба-хан (Бабаханов). В первой половине 1943 г. он встречался в Ташкенте с советскими руководителями Узбекистана, которые сообщили ему о том, что Москва дала разрешение на образование Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана. По воспоминаниям дочери Бабаханова, на рубеже лета — осени 1943 г. ее отец отправился в Москву, где побывал на приеме у И.В. Сталина. По словам Ишан-хана Баба-хана, Сталин «уважительно и доброжелательно расспрашивал о настроении мусульман, об их жизни, предложил собрать курултай [съезд] мусульман, образовать Духовное управление и решительно вести борьбу против захватчиков». Эта встреча Сталина с видным представителем мусульманских духовных кругов вполне укладывается в общее русло советской конфессиональной политики тех лет. Так, 5 сентября 1943 г. произошла широко известная беседа Сталина с группой высших православных иерархов. В ходе ее именно глава компартии и советского правительства настоял на «большевистских», то есть скорейших, темпах созыва Поместного собора Русской православной церкви с целью избрания нового патриарха. Подобные советские либеральные решения по «конфессиональному вопросу» диктовались в то время как внутренними причинами, так и внешнеполитическими обстоятельствами. Накануне предстоящих в конце 1943 г. Тегеранской конференции и первой встречи «Большой тройки» (Сталин — Черчилль — Рузвельт) СССР должен был продемонстрировать всему миру, что в стране Советов нет никаких проблем с соблюдением религиозных свобод.
Курултай мусульманских улемов (богословов) Средней Азии и Казахстана состоялся 15–20 октября 1943 г. Было принято решение о создании Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ). Председателем (муфтием) САДУМ единогласно был избран Ишан-хан Баба-хан, ответственным секретарем — его сын и будущий преемник, муфтий 1957–1982 гг., Зияутдин2. В те же военные годы в Уфе возрождается деятельность ЦДУМ, преобразованного в 1948 г. в Духовное управление мусульман европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС). В 1944 г. заново создаются Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК) в дагестанском городе Буйнакске (после съезда 1975 г. оно перебралось в столицу Дагестанской АССР Махачкалу) и Духовное управление мусульман Закавказья (ДУМЗ) в Баку. Последнее управление в известной степени носило уникальный характер, ибо одновременно ведало духовной жизнью и шиитов (они составляли большинство местных мусульман), и суннитов региона.
В мае 1944 г. для «государственного присмотра» над неправославными конфессиями, в том числе исламом, был учрежден Совет по делам религиозных культов при Совнаркоме (Совете Министров) СССР (СРК). Его главой в 1944–1956 гг. являлся опытный чекист, занимавшийся «религиозным делом» еще в довоенное время, полковник НКГБ И.В. Полянский.
Работа СРК, созданного ранее, в 1943 г., Совета по делам Русской православной церкви, а также их общего преемника — образованного в декабре 1965 г. Совета по делам религий (СДР) — была вплоть до 1991 г. всегда тесно связана с органами госбезопасности. С 1917 г. чекисты бдительно отслеживали деятельность всех религиозных течений в стране, в том числе «мусульманства». Среди сотрудников СРК и СДР всегда присутствовали чекисты — офицеры резерва или отставники. Другую часть работников этих Советов составляли штатские сотрудники, чаще всего гуманитарии по образованию — философы, филологи, историки и др. Все они, как правило, были членами партии и проходили при поступлении на службу тщательную проверку в партийных органах и структурах спецслужб.
Задачи деятельности СРК были наиболее четко определены в преамбуле его отчета за 1949 г. По нашему предположению, эти установки были ранее сформулированы высшим политическим руководством страны, скорее всего, лично И.В. Сталиным. В данном документе подчеркивалось, что главной целью деятельности СРК является осуществление «связи между Правительством СССР и руководителями религиозных объединений» для выработки по «мере необходимости» соответствующих «государственных решений». Ниже были перечислены основные направления деятельности СРК. Он должен был: «1) Неуклонно направлять деятельность религиозных объединений в СССР в сторону всемерного суживания ее масштабов и влияния на окружающую среду, наблюдая одновременно за тем, чтобы религиозными объединениями строго соблюдался декрет об отделении церкви и государства и все другие законы и постановления советского правительства в области религиозных культов1. 2) Ограничивать деятельность религиозных объединений пределами молитвенных зданий и только отправлением культа. 3) Осуществлять неослабное наблюдение за деятельностью религиозных центров и отдельных руководителей с целью предупреждения, смягчения или полной ликвидации через них наиболее вредоносных проявлений и форм религиозного влияния на окружающую среду. 4) Решительно пресекать деятельность всяких религиозных формирований, в основе вероучения которых содержатся положения антигосударственного характера или если они по своему направлению являются изуверческими или крайне мистическими2. Вместе с тем Совет противодействовал деятельности всяких религиозных обществ, возникающих самовольно и пытающихся существовать явочным порядком. 5) Не препятствовать установлению или использованию международных связей некоторыми религиозными объединениями в СССР, но лишь в той мере, в какой они представлялись необходимыми прежде всего с точки зрения пропаганды существующей в СССР свободы религии». Эти положения являлись руководством к действию для советских чиновников «от религии» на протяжении ряда последующих десятилетий.
Данная памятка наглядно свидетельствовала о том, что сделанные в середине 1940-х гг. определенные послабления в «религиозном вопросе» уходили теперь в прошлое, — советская конфессиональная политика снова ужесточалась. При этом отношение к исламу все же было несколько иным, чем к другим культам, прежде всего по внешнеполитическим причинам. Начавшийся в 1945 г. обвал мировой колониальной системы, появление все бóльшего числа независимых стран «третьего мира» с их многомиллионным мусульманским населением вынуждало советское руководство соблюдать некий «наружный антураж» в своей исламской политике. Допускался ежегодный хадж группы мусульман (правда, немногочисленной) в Мекку, постоянно принимались приезжающие в СССР политики из исламских стран и делегации мусульманских духовных лиц и т.д.
Особую роль здесь играла пропагандистская деятельность САДУМ и его руководства. Ташкент, Самарканд и Бухара стали своего рода витриной «советского ислама». Лишь на территории Средней Азии было разрешено создать подчиненные САДУМ мусульманские учебные заведения: медресе Мир-и Араб в Бухаре и спецшколу (позднее Исламский институт им. ал-Бухари) в Ташкенте. Однако и за САДУМ, и за другими исламскими духовными правлениями были сохранены прежде всего чисто богословские функции, а также контроль за деятельностью мусульманских духовных лиц в местных общинах («приходах»), учет мечетей и молитвенных домов. Мусульманские структуры теперь не занимались метрикацией новорожденных, исламский брак не имел юридической силы.
В начале 1960-х гг., во время хрущевской антирелигиозной кампании, исламское сообщество все же пострадало, но, пожалуй, меньше, чем другие конфессиональные группы СССР. В период брежневского правления (т.н. «застой» 1964–1982 гг.) по отношению к исламу, как и к другим религиям, стала проводиться более спокойная и умеренная политика, которая в литературе оценивается как курс на «сдерживание» активности последователей религиозных культов1. Можно констатировать, что установилось своего рода неписанное соглашение между официально признанными исламскими духовными лицами и сотрудниками Совета по делам религий (пришедшего в 1965 г. на смену Совету по делам религиозных культов). Исламское «духовенство», соблюдая полную лояльность по отношению к советской власти, занималось нравственным «окормлением» своей паствы. Со своей стороны, работники СДР, внешне активно борясь за «торжество научного атеизма» и «изживание религиозных пережитков», на деле были не оченьто заинтересованы в успехе этого проекта. Все их весьма приличное по советским меркам материальное существование было обусловлено тем, чтобы происходившие в СССР секуляризационные процессы носили максимально замедленный характер. Ведь в случае исчезновения религии государству не будут нужны и профессиональные контролеры над ней. Тогда чиновникам СДР пришлось бы расставаться с насиженными служебными местами, пайками и всеми иными благами и привилегиями, кои давали должности в таком союзном органе исполнительной власти, каковым являлся Совет по делам религий при СМ СССР.
В 1980 г. в связи с советским военным вторжением в Афганистан резко ухудшились отношения СССР с зарубежным мусульманским миром. В этой ситуации по указанию «инстанции» (т.е. ЦК КПСС) работники СДР пытались как-то сгладить ситуацию, воздействуя на мировое исламское сообщество при помощи советских мусульманских деятелей. И чиновники СДР, и советские исламские духовные лица всячески дружно подчеркивали «процветание советского ислама» и стремились любыми путями оправдать действия СССР в Афганистане. Следует отметить, что особых политических дивидендов вся эта суета так и не принесла: мусульманский мир продолжал в целом осуждать тогдашнюю афганскую политику СССР.
Приход к власти в СССР в конце 1982 г. Ю.В. Андропова заставил наконец и сотрудников СДР перестать заниматься подтасовкой результатов своей деятельности в мусульманской среде и констатировать объективно существующие реалии. Так, в отчете о работе за 1982 г. СДР признавал, что на практике «в десятках тысяч (!) населенных пунктов вся религиозно-обрядовая практика находится в руках бесконтрольно действующих незарегистрированных мулл». Таким образом, чиновники СДР фактически констатировали полный провал всей советской шестидесятипятилетней «атеистической» политики.
В период горбачевской перестройки (1985–1991 гг.) аппарат СДР с каждым годом все более стремительно отходил в своей деятельности от старых канонов. Речь уже не шла ни о каком «научном атеизме». Чиновники союзного СДР, а также созданного в 1986 г. аналогичного российского ведомства готовы были теперь тесно сотрудничать с исламскими кругами и хотели лишь одного — проявления лояльности по отношению ко все более слабевшему социалистическому строю государства. В то же время в исламской среде происходили свои, достаточно неоднозначные процессы. Рост межнациональных противоречий, ранее сдерживаемый Москвой, привел к распаду Северокавказского и Среднеазиатского муфтиятов и к созданию вместо них республиканских и областных мусульманских управленческих структур. К середине 1990 г. союзные и российские политические круги при всех их внутренних и внешних разногласиях пришли к единому выводу — необходимости выбросить на свалку как ненужную рухлядь так называемый «научный атеизм» и все, что с ним было связано. Во второй половине 1990 г. союзный и российский СДР были упразднены. По новым законам СССР и РСФСР о религиозных делах, конфессиональные вопросы теперь решали местные властные структуры. Союзный СДР был полностью ликвидирован к 1 декабря 1991 г., через месяц прекратило свое существование и само союзное государство. Начался новый этап в истории отечественного исламского сообщества, связанный с теми процессами, которые стали развертываться как в Российской Федерации, так и на всем постсоветском пространстве и в зарубежном мусульманском мире.